Дмитрий Циликин, «Деловой Петербург». 30 апреля 2014 г.
«Плыл кораблик белопарусный» в ТЮЗе Откуда они взялись? Ну, понятно, Сергей Жукович и Татьяна Ткач хорошо известны, они ветераны тюзовской труппы, уж которое десятилетие тут работают. Ольга Карленко — тоже видная актриса среднего поколения, памятна по многим славным работам. Анна Дюкова недавно ходила в молодых, но и у нее в послужном списке уже несколько больших удачных ролей. А вот Олег Сенченко, Никита Остриков, Анна Лебедь, Кузьма Стомаченко, Борис Чистяков кто такие? По виду совсем юные ребята, а притом играют так здорово, что немедленно запытал сайт ТЮЗа: где таких берут? Оказалось: учились у разных педагогов в нашей Театральной академии, в Ярославле и Самаре, недавно выпустились, плотно заняты в репертуаре. Надо чаще в ТЮЗ ходить, ей–богу! А может, дело в режиссере Марии Критской? Может, повстречай я их в каком–нибудь другом спектакле — и внимания бы не обратил. Так ведь, кстати, и вышло: один из них занят в «Злой девушке» Дмитрия Волкострелова, но, поскольку основная художественная задача этого произведения по т. наз. пьесе Павла Пряжко — представить жизнь как форму существования белковых тел, этот артист влип в общую массу до полной неразличимости. Зато в «Кораблике» жизнь — полнокровная, разнообразно бурлящая, напоенная радостью бытия, но и грусть–печаль в ней бывает, и спето про нее стройным хором, где притом ни один голос не теряется, но звучит своим индивидуальным тембром. Критская сочинила композицию по знаменитым северным сказам Бориса Шергина. Воссоздавая (а то и сочиняя) народную речь, Шергин досягает невероятности и убедительности Николая Семеновича Лескова. Вот, скажем, у некоего мужика несносно сварливая жена в яму свалилась, он ее достать пытается, а оттуда лезет некое существо: «Я Митроба, по–деревенски Икота. Мы этта в грезной ямы хранились, митробы, иппузории. Свадьбы рядили, сами собой плодились. И вдруг эта Варвара на нас сверху пала, всех притоптала, передавила. Папиросу жорет, я с табаку угорела. О, кака беда! Хуже сулемы эта Варвара Ивановна, хуже карболовой кислоты!» И эта потешная Митроба подбивает мужика бежать от несносной Варвары аж в саму Москву — тут Анна Лебедь встает в позу мухинской Колхозницы, предоставив Олегу Сенченко стать Рабочим. Таких остроумных придумок, веселых деталей, изобретательных приколов — россыпь. Актеры ловко надевают личины многочисленных персонажей — взяла красавица Дюкова слуховой рожок, и вот уже она глухая бабка, жаждущая покрасоваться золотым лбом, а Стомаченко прицепил под нос мочальные усищи — и сделался хитрованом, который царской семейке вместо золота рожи смолой вычернил. Поставили горизонтально неструганые палки — получились борта корабля. Кроме этих палок художник Елена Соколова убрала пространство Малой сцены ТЮЗа светлым некрашеным деревом, деревянными же игрушками–трещотками–сопелками–свиристелками, берестой, домоткаными льняными полотенцами, плетеными половиками и прочими экологичными штуками, какие сами просятся в рассказ о поморском житье–бытье архангелогородцев. Набоков писал: «Русскую историю можно рассматривать с двух точек зрения: во–первых, как своеобразную эволюцию полиции <…>; а во–вторых, как развитие изумительной, вольнолюбивой культуры». Нынче государство в очередной раз озаботилось насаждением патриотизма — разумеется, понимая под любовью к родине любовь к нему, государству. А полюбить именно родину можно только одним способом: полюбив ее изумительную вольнолюбивую культуру. Причем полюбив деятельно — освоив ее, в нее погрузившись. Как создатели этого спектакля.
