Театр юного зрителя – особый театр: для многих маленьких зрителей он – первый в жизни и очень важно, чтобы волшебство сценических преображений стало – и осталось для него необыкновенно прекрасным и пробуждало неодолимое желание соприкоснуться с ним снова и снова. Понятно, на артистах, да и на всем коллективе ТЮЗа лежит особая ответственность: подарить детям чудо и притягательное послевкусие, но ведь именно эта публика необыкновенно искренна и непосредственна в своих эмоциях.
С 2016 года одним – и очень заметным членом этого самоотверженного прекрасного коллектива является Дмитрий Ткаченко, он же Артур Грей, Ромео, принц Флоризель, он же майор Ковалев, Евгений Арбенин, отставной поручик Смирнов… Персонажи в репертуаре Дмитрия необыкновенно разнообразны, а он ухитряется наполнить их очень своеобразным видением и содержанием.
Как ему удается с этим справиться и завоевать любовь и признание самого капризного зрителя – в нашем интервью!
Вы начали сниматься еще во время учебы – в 2015 году и снимаетесь по сию пору с перерывами. В «Улицах разбитых фонарей» и «Ментовских войнах», кажется, «засветился» весь театральный Петербург… Некоторые считают участие в сериалах чем-то низкосортным…. А вы как относитесь к сериалам?
Самое важное, с чем я хочу уйти со съемочной площадки – это с ощущением того, что я все сделал по совести, неважно, что это за проект и про что он. К своему маленькому кусочку, в котором я играл, я отношусь добросовестно, но не могу быть ответственным за всех и за все, что происходит.
Дебютировал я в проекте «Город особого назначения», там у меня была одна из главных ролей – Тимур Гаджиев. На тот момент был еще кудряв, я – не типичный русский паренек, поэтому и роли у меня соответственные. Когда ты студент, когда ты только начинаешь, лучше и круче, чем такие проекты как «Бандитский Петербург», не найти. Еще в театральной академии кастинг-директора и старшие артисты нам подсказывали, с кем связаться, куда отправить резюме. Каждый из нас через это проходит, это хороший начальный опыт. В академии ведь нам не преподавали работу с камерой, работу с режиссером, не учили, как разобрать сценарий. В кино же рабочий процесс идет совершенно иначе, чем на сцене.
Недавно у меня был съемочный день после долгого перерыва, режиссер подошел и спрашивает: «А почему вы так по-театральному все делаете?» Камера ведь все видит, каждое малейшее движение. В театре все иначе, там совершенно другой язык, даже говорить надо по-другому, чтобы последние ряды все слышали. А в кино – все как жизни, хотя и в жизни мы говорим, чтобы нас было слышно, в кино звук надо подубавить.
У меня не так много ролей в кино, но каждая дает какой-то опыт, и я за это благодарен.
Вы играете не только людей, а, например, льва Аслана в спектакле «Хроники Нарнии». Как сыграть зверя, хотя и царя?
Раньше я был Летучей обезьяной, был у меня и Селезень из прекрасного спектакля «Датская история» — выходил я на последних пяти минутах спектакля, а до этого ждал, и это тоже было интересно.
В спектакле «Хроники Нарнии» я выходил в трех ролях: Питера – но тогда я был совсем юн и волосат, Волка Могрима и – Аслана. Для меня это очень серьезная роль: есть там один нюанс – я считаю, что ее нельзя играть не пафосно, но пафос должен быть таким – хорошим. В этой роли нет животной пластики, у меня нет гривы, и костюм больше похож на костюм какого-то пилигрима или буддийского монаха. Но есть – стать, внутреннее благородное содержание: через это я пытаюсь играть. Его львиная сущность – не в его поведении, не во внешней характерности, а во внутреннем содержании: это поступки Аслана, решения, желание помочь, желание бороться со злом.
Да, в книге Аслан – реально лев, но он – олицетворение мудрости, величия, красоты, доброты. Поначалу, когда я появляюсь, то прямо чувствую момент принятия у детей, они начинают хихикать: «Ой, лев – лысый!» Но потом – смотрят с замиранием сердца, сопереживают, слушают, сочувствуют… Раньше мне красили волосы в рыжий цвет, но потом я обрился. Я спросил у режиссера, надо ли парик, но мне ответили: «Не надо, все устраивает».
И на самом деле – есть первые минуты недоумения, но потом все равно все понимают: «Ну да, это такой лев…» Мы, в общем-то, все играем не животных, но играем те внутренние качества, которые есть у этих персонажей. Там минимум декораций, но это как раз хорошо для детского воображения: ребенок, мне кажется, все видит немного иначе, чем взрослый.
Елена Шарова, VitoryCon, 22.11.2024
