Яна Егорова, "Театральный журнал", выпуск №2
Санкт-Петербургский Театр Юных Зрителей представил премьеру — на Малой сцене возникла оригинальная фантазия на тему гоголевской повести «Нос», увиденный в рамках программы Международного театрального фестиваля ТЮЗа им. А.А. Брянцева. Режиссёр Тимур Кулов (он же автор инсценировки) вглядевшись в, казалось бы, ничем не примечательного человека обнаружил в нем задавленное самим собой и обществом бунтарство, себя страннейшим образом вдруг проявившее — причем парадоксально, даже фантастически.
О чем же идёт речь в спектакле? Наверное, о том, когда в погоне за иллюзиями и миражами, в своем стремлении быть или хотя бы казаться значимым люди теряют самих себя.
Однако не только лишь об этом.
«Нос» у Тимура Кулова полон аллюзий, намеков и отсылок к опыту других, пытавшихся поведать об отдавшемся течению вязкой жизни человеке. В русской литературе таких героев, как в ТЮЗовском спектакле, когда-то определяли как «маленького человека», усматривая в них забитость и униженность или обнаруживая с изумлением готовность при открывшейся возможности оскорбить того, кто оказался более зависим. Человек маленький для режиссера не только жалок, но и опасен своей непредсказуемостью.
Сценография (художник Николь Кламперт) напоминает картину Эдварда Хоппера «Полуночники»: барная стойка, отчуждённость посетителей, уныло смотрящих на каждого, кто оказался рядом.
В глубине же сцены, за стойкой — мутное окно в дождевых каплях, где, как на экране, возникают, тут же исчезая, желтовато-охристые картины с панорамой Санкт-Петербурга — подобно разводам на песке.
Мир гоголевского «Носа» в сценическом прочтении Тимура Кулова локален, замкнут и в то же время всеобъемлющ. Угадываются приметы наших дней: барная стойка, одежда посетителей, привычная для клубных заведений музыка… Поначалу скуки ради служители закона лениво судачат о Благовещение, разъясняя один другому что это за праздник, но это не мешает им потом без всякого зазрения совести выманивать взятку. Эти вечно жующие жвачку полицейские, кажется, пришли из популярного американского боевика: у них солнцезащитные очки и форменные синие рубашки.
Так раздвигаются рамки гоголевской истории — пространство «Носа» уходит в беспредельность.
И тем не менее, барная каморка видится той камерой Обскура, что позволяет вглядеться в суть явлений. Тут всегда темно. Сюда не проникают лучи солнца (художник по свету Владимир Коваленко). Тусклый серебристый свет чуть освещает фигуры зашедших выпить посетителей. Порой сплошную темень рассеивают всполохи ярких кислотных цветов. За окнами льет непрерывный дождь… Подобно «Потопу» в пьесе Ю. Бергера, природный катаклизм сопутствует здесь катаклизму социальному — в спектакле речь идёт о катастрофе: утрате самого себя, всеобщем разочаровании и бунте.
Нет, не случайно именно, казалось бы, в привычно узнаваемом питейном заведении — случилось из ряда вон событие. Сюда вдруг заявился собственной персоной чиновник Ковалёв (Анна Лебедь), доселе носивший гордо чин коллежского асессора. Да вот случилась незадача: вдруг оказался он без он носа. А вслед за ним ворвался и его вдрызг пьяный Нос в небрежно накинутой на голый торс шинели (Дмитрия Ткаченко).
Нелепость происшествия ни коим образом не изменила привычное течение жизни бара. Факт отделения Носа от своего хозяина, его присутствие в общественных местах самостоятельным субъектом не удивила мир, где гоголевский абсурд стал обыденностью.
Спектакль полон непредсказуемости ритмов. Подобен полотнам экспрессионистов. Пульсирует энергией тоски, отчаяния, и одиночества. Режиссёр играет состояниями, то придавая действию тягучесть, то взвинчивая эпизоды полубезумным поведением Ковалёва. Ирония и горечь в спектакле обретают значение лейтмотива.
Отчаяние здесь столь сильно, что даже впадающая в транс гадалка (Василиса Стрельникова) не видит предначертаний в судьбе похожей на свою накрашенную тень Подточиной (Анна Мигицко). Подточина — чуть угловатая высокая блондинка с ярким макияжем мечтает петь, причем по-своему, как сама хочет. Мамаша же стремится выдать дочь замуж за Ковалёва, считая дочь достойной престижной партии.
Кулов усиливает значение второстепенных персонажей гоголевской повести: он сочинил любовную историю Потанчикова (Данила Лобов), и Подточиной (Анна Мигицко) — влюблённые надеются сбежать, как только прекратится дождь. Их юношеское чувство — единственное, что привносит луч надежды в жуть темноты, готовую вобрать в себя и поглотить любого. Влюблённые, как на помосте, танцуют на барной стойке под песню I’m a widow Р. Полларда (смысл названия значим — “Я вдова”). Рассматривая рисунки на песке и совмещая пальцы рук, счастливые — пускай сиюминутно — изображают человечка, бегущего по барной стойке. Куда? Бог весть…
Однако, сбыться их мечтаниям не суждено — юная красотка, не справившись с душевной болью, подобно девушкам произведений Ф.М. Достоевского, которые бросались в воду Обводного канала, «сиганула с Исаакиевского моста». И ничегошеньки не изменилось. Дождь все моросил и моросил — то ли оплакивая жестоко прерванную жизнь, то ли смывая, как слезами, горечь воспоминаний.
Майор Ковалёв в спектакле ТЮЗа явлен блистательным дуэтом Дмитрия Ткаченко и Анны Лебедь (Ковалёв без носа). Не суть важен тот факт, что женщина играет в этом спектакле мужскую роль. Актриса Анна Лебедь, бесстрашно, экспрессивно, бросает своего героя в жуть исканий самого себя, утраченной внезапно целостности.
Однако взывания Ковалева вечности и мирозданию ответа не находят.
Взъерошенный, белесый и невзрачный Ковалёв-Лебедь полон отчаяния. Как теперь жить?! Как показаться на людях? Без столь важной части тела? Даже очки надеть не может — спадают. Заносчиво ершась и задираясь, сначала пытается гневливо указать носу «его место», но, осознав собственную несостоятельность и беззащитность перед внезапным мятежом, страстно умоляет — панически нелепо и смешно — нос вернуться. А тот, грубо схватив Ковалёва-Лебедь за грудки, играючи, небрежно закидывает его на стойку бара.
Их пара странная. Но всё же это двойники — не могут друг без друга обойтись, постоянно вместе. Ковалёв-Ткаченко, он же сбежавший Нос угрюм и зол. Ковалёв-Лебедь — щуплое, затравленное, перепуганное насмерть существо — его движения неверны и робки.
Тема двойничества заявлена в спектакле ТЮЗа, парадоксально, неожиданно и смело: распавшийся на части (на Нос и остальное) Ковалёв, друг другу вторящие двое полицейских; друг другу синхронно вторящие в движениях, одетые в плащи, мать (Аделина Любская) и дочь Подточины.
Весь этот мир подобен миражу. А может, мороку?
Жизнь, судьба-судьбинушка майора Ковалёва обманули. Их каверзным подручным стало, бездушное ко всем и вся, сообщество людей. Надежда найти защиту у «четвёртой власти» оказалось, конечно же, напрасной. Редактор с напомаженными волосами, напудренным лицом, с напяленными на нос темными очками (Никита Остриков), встречает Ковалёва в парчовом золотом халате. По-хозяйски проходит он по стойке, и тотчас ясно, что Ковалёв — в роли просителя: кто здесь вершитель судеб нет ни малейшего сомнения. Правда Ковалёва никому не интересна — он обманулся. Даже пристав (Никита Остриков) прогоняет несчастного попавшего в беду майора, грозя ему двустволкой.
По рангу Нос выше своего владельца — себя он ощущает владыкой положения: крушит всё на своем пути, не замечая тех, кто рядом. Не как к когда-то принадлежащей ему части тела, вызывает Ковалёв к распоясавшемуся Носу, а чину рангом выше. Нос Ковалёва — спрятанный вглубь естества бунтарь, вдруг вырвавшийся на свободу. Посмевший пренебречь социумом и статусом маргинал. Без носа Ковалёв оказался беззащитным. Как будто нос ему служил защитой, скрывая (или подменяя?) его сущность. Теперь же оказался он наедине с самим собою. Его желания и помыслы сосредоточились на поисках сбежавшего.
Однако, Благая весть так и не пришла.
В итоге Нос побежден. Беспутный Нос лежит подобно трупу. И полицейские обводят мелом обмякшее после побоев тело — лишившись удали и куража. Бунт иссяк. Всё… Нос побеждён. Бунт подавлен.
В непродолжительном спектакле — а действие длится всего час двадцать — режиссер, вчитавшись в повесть Н.В. Гоголя, поставил перед собой и зрителем вопрос: кто мы? что из себя мы представляем? Страх многих наших современников стать изгоем, лишившись статуса, регалий или же приличествующих общественному положению признаков, его смешит и изумляет…
Персонажи Тимура Кулова проигрывают сами себе. В конце концов герой в его спектакле, Ковалёв, оказывается вроде бы при Носе…Но всё же с носом.
Особо выражаем благодарность руководству ТЮЗа им. А.А. Брянцева за то, что, включив в программу Фестиваля спектакль Т. Кулова, театр дал возможность осмыслить проблемы сегодняшнего дня и темы, волнующие наших современников.
И потому особое «спасибо» тем, кто приложил усилия столь смелым замыслам в итоге воплотиться – а именно директору Светлане Лаврецовой.
