Людмила Безрукова, "Труд", 03.03.2025
Любовный напиток для юношей, вступающих в жизнь
На сцену Петербургского театра юного зрителя взошла «Первая любовь»
«Про любовь» — это всегда интересно. Особенно юношескую. Романтичную и волнительную. Как в новом спектакле режиссера Галины Зальцман «Первая любовь», где она ещё и забавная.
В ней почти всё «по Тургеневу», одноименная повесть которого легла в основу пьесы Анны Гейжан, а пьеса – на уютную сцену Петербургского театра юного зрителя. Хотя больше напоминает трагикомические произведения Чехова. Разве что пространные монологи о незадавшейся жизни и смысле бытия, столь любимые его персонажами, сведены к минимуму. Но есть намек на чеховских чаек — символа свободы, возвышенности, мечты. Здесь, правда, в виде… ворон, коих с азартом отстреливают действующие лица. Вопрос «зачем?» отпадает, когда вспоминаешь, что сия птица у многих народов считается предвестником надвигающейся гибели, или, как минимум, большой неприятности. Режиссертем самым предупреждает: мечты у героев постановки есть, но сбыться им не суждено.
«Вороний символ» дает знать о себе ещё до начала спектакля голосистым карканьем, вместо традиционного звонка, приглашая зрителей в зал. Публика озадачено озирается: что это было? Торопится, рассаживается по местам. И с удивлением обнаруживает на подмостках, почти у самых своих ног (кто в первых зрительских рядах) бьющегося в истерике юного барчонка, которого спасают от самоубийства оказавшиеся вблизи охотники. Он, что ли каркал? Смешно!
Но не в них, как и не в чайках-воронах, суть. Они лишь затравка. А в том, как классическое произведение русской литературы, редко в наше время читаемое молодежью, если вообще читаемое, не отправлено в иные эпохи (сценограф и художник по костюмам Дмитрий Разумов), не загружено современными псевдо-фантазиями, и, тем не менее, приобрело новые смыслы. Сохранив при этом основную сюжетную линию.
Сюжет сам по себе незатейливый. В чем-то банальный даже для середины девятнадцатого века, когда была написана повесть. Хотя Тургенев называл её своим любимым произведением. Ведь главный герой в нём – это он сам, переживший всю эту историю в 15-летнем возрасте. Книжный Володя поначалу был тех же лет. Старше на год стал «по долгому размышлению» автора. Иван Сергеевич решил, что юноше должно быть не менее шестнадцати, «чтобы был способен пережить такую сложную психологическую драму, как несчастная первая любовь.
Володя приезжает на арендованную родителями дачу, готовиться в тиши и спокойствии к поступлению в университет. По соседству живет семья обедневших дворян: мать и её красавица-дочь. Он влюбляется в дочь, она кокетничает. И не только с ним, но и с отцом романтичного юноши, что выясняется не сразу. Конфликт интересов близких родственников налицо.
На отечественной сцене постановки по этой повести не редкость. Часто, правда, в так называемом «новом прочтение». Иначе говоря, с современными «наворотами», за которыми, хорошо, если хоть что-то поймешь. Спектакль питерского ТЮЗа в целом обошёлся без сего модного тренда, с минимальными, буквально точечными вкраплениями режиссерского «я». От чего только выиграл, собирая теперь аншлаги. А с ним и литературный первоисточник.
Есть в том и заслуга актеров. Без точного попадания в роль, известно, никакая режиссура не спасет. Богдан Коршунов в роли Володи вызывал искреннее сочувствие: такой славный, с чистой душой юноша, и так ему не повезло с отцом, с предметом воздыханий. С тем, что слишком молод и оттого не слишком интересен Ей. Он реально стал своим персонажем на всё двухчасовое (без малого) действо. Хороша и княгиня Засекина, мать его возлюбленной Зиночки (Ирина Волкова) в исполнении Елизаветы Прилепской, явившейся к нам из давних времен с их мещанским напором. Многие черты её характера, заметим, списаны автором с родной матери – властной, жестокой помещицы Орловской губернии.
Резюме: почаще бы нашим театрам спектаклей, подобных этому. Глядишь, и книгочеев в России ХХ1-го века стало бы больше. Как раньше.
Тем временем
Питерский ТЮЗ, выйдя несколько лет назад со своими постановками на европейскую сцену, обретает сейчас всё большую популярность и на Ближнем Востоке. Знаменательными в этом смысле стали февральские гастроли труппы под руководством директора Светланы Лаврецовой в Иран и Индию.
На международный фестиваль в индийском городе Триссур петербуржцы привозили спектакль «Бедная Лиза». Предполагался один показ. Но по просьбе организаторов после массового к ним обращения местной публики, вышли с «Лизой» на сцену еще раз. А до Индии был Иран, с той же постановкой, и — творческой встречей.
