Никакого сходства с образом, созданным Олегом Янковским, – усталого мага в халате, ушедшего на покой. Волшебнику Ожогина покой даже не снится: его длинное пальто ассоциируется не с домашним халатом, а скорее со знаменитой васнецовской шинелью с клапанами. То, как Волшебник манипулирует чувствами и судьбами смертных — так же легко и безжалостно, как реквизитом, – наводит на подозрение о его принадлежности к инфернальным областям мироздания. Ну а то, как артист поет, завораживая публику красотой и богатством своего уникального голоса, – волшебство еще более сильное, чем ловкость рук.
Костюмы Виктории Севрюковой, одновременно красивые, пышные, яркие, при этом странные, пугающие, напоминающие стиль гостей воландовского бала, также не дают погрузиться в атмосферу добродушного комфорта, которая была создана в любимом советскими телезрителями фильме 1978 года.
Мюзикл «Обыкновенное чудо» был создан Гладковым и Кимом 12 лет назад. Авторы дописали большое количество номеров (в фильме, как известно, всего 5 песен). Алексей Франдетти и Александра Чопик бережно отнеслись к авторскому материалу, внеся лишь незначительные изменения и сокращения, согласованные с Юлием Кимом. Получилась сжатая, динамичная история, совместившая кабаретность подачи музыкального материала с аллюзиями на стиль самого Захарова. Не зря Алексей Франдетти, ставший в этом году главным режиссером «Ленкома», посвятил спектакль Марку Анатольевичу, основателю русской мюзикловой режиссуры.
Захарову всегда было свойственно соединение трюка и острой печали. Так и здесь: вот маленький паровозик едет по рельсам на авансцене, а потом проходит в виде проекции на заднике. И вроде бы ничего не случилось, но почему же так грустно?
Нонна Гришаева в роли Эмилии обаятельна и не так уж воинственна. Ее органичную женственность не перебить растасканными на цитаты выкриками «Разрази меня гром!» и «Бей в барабаны, труби в трубы!».
Радик Галиуллин в роли Министра-администратора не дублирует шедевральный образ, созданный Андреем Мироновым. Он скорее напоминает другого персонажа Шварца – Тень: прилизанные волосы, перчатки, извивающаяся пластика. В этом спектакле вообще очень тонко внедрены цитаты, в том числе из фильма Захарова, который все равно неизбежно будет вставать перед глазами. Усики и котелок Первого министра (Виктор Коротич), канотье Трактирщика (Владимир Чернышов), очки Хозяйки (Анна Слынько)… Таких деталей немного – своего рода напоминания, что где-то осталась иная, параллельная вселенная, о которой мы помним, но к которой уж не вернуться.
Молодые герои – Иван Коряковский (Медведь) и Ксения Лазаревич (Принцесса) – искренни, очень естественны, а еще и прекрасно поют. Для них, к счастью, написано много новой замечательной музыки – арии, дуэты. Предсмертная ария Принцессы – неловкой, совершенно бытовой девочки в больших очках – буквально вызывает слезы.
Вызывает слезы и финал. Вот он, долгожданный поцелуй, и… Нет, мы не увидим чуда: оно останется как мечта, где-то за пределами человеческой комедии, которой рулит Волшебник лишь для того, чтобы «поговорить о любви со своей женой». Жена тоже исчезнет прямо на изумленных глазах зрителей: в руках Волшебника останется только ее плащ. И поэтому финальная песня с ее отчаянно печальным текстом обретает смысл реквиема по мечте: «Давайте негромко, давайте вполголоса, давайте простимся светло… Неделя, другая, и мы успокоимся, что было, то было – прошло. Не будем хитрить и судьбу заговаривать, ей-богу, не стоит труда, да-да, господа, не авось, не когда-нибудь, а больше уже никогда…»
