Салимова Лейла, 24.04.18
Земную жизнь, пройдя… до точки невозврата, когда невозможно больше предавать, обманывать, насиловать, извращать свою собственную человеческую природу, я очутился в сумрачном лесу одиночества, опустошенного бессмысленным бездуховным трудом. О том, что есть человек, как быть и оставаться человеком, рассказывает спектакль «Контракт» режиссера Тимура Салихова. Пьеса британского драматурга Майка Бартлетта оказалась не просто злободневной, но жесткой, утрированной, доведенной до Абсолюта карикатурой на современную действительность. Психологическая антиутопия, в которой огромная корпорация – это проекция жизни, где бог – это топ-менеджер Анны Дюковой, а в пастве безликих вдруг возникает белая ворона – сотрудник Эмма Алисы Золотковой. Предельно простая история, выхваченная из современных реалий, повествует о трудностях взаимоотношений между работником и работодателем. Все бы ничего, но она приобретает гротесковый характер, вскрывающий болезненный абсурдизм самозамкнутой системы, которой и является компания. Режиссер создает символический ритуал обесчеловечивания, где стандартные вопросы «Как у вас дела? Как на работе? Отношения с коллегами? Вы друзья?» заводят человека в круги ада своим непоколебимым постоянством, неизбежной настойчивостью. Шаблонные вопросы требуют шаблонных ответов, лаконичных конструкций, звучащих в единственно верном интонационном рисунке. Пластический рисунок спектакля подчинен упругому, ритмичному, хладнокровно-убийственному тексту, поэтика которого кроется в уникальном звучании ужасающих безэмоциональных канцеляризмов. Контракт – это толстая стопка белой бумаги, символический престол, идол, которому неизменно поклоняются. Контракт – форма отношений между людьми, заменяющая им эмоции, вероятность выбора, вариативность поведения. Заученные фразы – это молитва. Модель поведения, выверенная в каждом взгляде, движении, повороте головы, постановке рук – это единственно возможная оболочка, в которую упаковывается человек-робот. Человек-схема, выполняющий определенный набор функций, сознанием которого манипулирует такой же, но более высокого класса робот. Вообще тема манипулирования сознанием стала одной из проблемных тем, звучащих во многих спектаклях БТР-2018. Она отзывалась в таких серьезных работах, как «Одноклассники» Воронежского института искусств и «Визит дамы» Екатеринбургского театрального института. «Нельзя дышать и твердь кишит червями…». Режиссер создает безвоздушное пространство, т. е. безжизненное для героя, жертвы, попавшей в цепкие хваткие лапы системы. Стерильный офисный стол длиною в жизнь, т. е. пропасть, пролегающая между начальником и работником, который ходит по замкнутому кругу отталкивающего непонимания или наоборот нарастающего абсурда. Это отображается и в композиционном рисунке спектакля, порезанном на лаконичные дуэли-диалоги, завершающиеся символическим звучанием зловещего тяжелого дыхания. Чье это дыхание? Системы, набирающей силу перед новой дуэлью? Смерти? Неоновый резкий белый свет, навязчивое, раздражающее, знакомое всем, жужжание офисных ламп, заполняющее неловкие паузы. Здесь нет тишины в чистом виде, но есть шум, дополнительно негативно воздействующий на психику человека. Контракт, заключенный с паучихой-системы, требует безапелляционного подчинения, внедрения в личное пространство. История движется по нарастающей эмоциональной прямой, стремительно наращивая обороты. От вопроса о дружеских взаимоотношениях с сотрудниками переходим к определению границ «романтических и сексуальных отношения», далее к невозможности женитьбы между сотрудниками в корпорации. За проступками следует неминуемое наказание. Так ребенка – результат романтических и сексуальных отношений – необходимо ликвидировать, как материальное воплощение, как свидетельство этой связи. Пьеса фонтанирует черным, но все же трагическим смехом. Когда начальнику недостаточно свидетельства о смерти ребенка, он требует эксгумации, чтобы проверить ДНК. Это запредельная жестокость, сводящая с ума, выворачивающая человеческое наизнанку, превращающая человека в уродливое изломанное существо. Анна Золоткова проходит заколдованный путь сумасшествия: внешний лоск сменяется постепенной небрежностью, эмоциональным истончением и, наконец, полной потерей и парадоксальным обретением и постижением истины. Опустившись на самое дно зла, она обнаруживает истину и задает вопрос топ-менеджеру: «А в вас вообще течет кровь?». Кровавая система питается трупами человечности, совершая символическую трепанацию сознания и выпуская обнуленные бесчувственные существа, готовые повышать уровень продаж ценой себя.
